Сказать, парус - символ романтики, всё равно, что заявить – море - это вода. Но те, кому повезло видеть парусный барк «Крузенштерн» или «Седов» под парусами, почувствовали всем существом очарование романтикой и не сочтут эту символику банальной.
С паруса начинались быстрые хождения по морям, его появление подобно неведомо кем открытому колесу. Прогресс насыщает гигантские пассажирские лайнеры, супертанкеры, контейнеровозы и прочие мощные суда такой автоматикой и компьютерной техникой, что скоро и на кнопки давить не придётся – зрачок глаза будет команды отдавать. Но кто помнит имена судов многочисленного современного флота? А названия барков Калининградского государственного технического университета (КГТУ) и Балтийской государственной академии рыбопромыслового флота (БГАРФ) всемирно известны по победам в международных парусных регатах, кругосветным плаваниям, визитам в порты всех континентов.
Каждый заход «Крузенштерна» и «Седова» становится событием для города, в центре которого, как правило, барк торжественно принимают. И не только потому, что это раритет парусного флота, а и полпред культурной морской России.
В портовых городах отношение к морякам парусного флота особо уважительное. Считается у нас и за рубежом, чтобы стать настоящим моряком, нужно пройти школу морской жизни под парусами. Именно там, как нигде, живое море с каждым разговаривает на «ты». Даже при небольших волнах и силе ветра власть стихии даёт остро почувствовать крен корабля, напряжение рангоута и такелажа, трепет парусов.
Что происходит в настоящий шторм, как ветер терзает паруса и как моряки действуют при парусном аврале, не понаслышке знают экипажи и курсанты калининградских парусников. Нелегко в штормовом море пассажирским и производственным судам, кораблям военно-морского флота тоже, но сравнения с парусными кораблями они не выдерживают. Есть страны, где без парусной практики невозможно расти в звании и должности.
В нашем регионе такой морской школой под парусами с 1991 года стал барк «Крузенштерн», а с 2017 года, после передачи из МГТУ в КГТУ, и барк "Седов". Экипажи этих парусников связывают многие международные регаты и соревнования по гребле на спасательных шлюпках в иностранных портах в ходе этих парусных регат, футбольные матчи, культурные мероприятия. За рубежом они давно встречаются, как родственные души, забывая о соперничестве в парусной гонке.
В этом году судьба их свела в Калининградском морском рыбном порту и на судоремонтном заводе в Светлом. Особую радость эта встреча доставила боцманам барков - «Седова» Константину Дмитриевичу Попову и его коллеге с «Крузенштерна» - Александру Викторовичу Лесникову. И мне повезло попасть на встречу и беседу с ними в кают-компании Историко-культурного центра морского образования БГАРФ.
Мои собеседники и по внешнему виду настоящие морские волки: Константина Попова, с его ниспадающими на мощные плечи седыми кудрями, присутствовавшая при нашей беседе заведующая Центром, Елена Антипина, назвала Нептуном. Не исключено, что при переходах экватора он и выступал в этой роли на празднике крещения моряков. Не уступает ему в морской солидности и Александр Лесников. Курсанты академии, проходившие у него практику, зовут его дядя Саша. Каждый рейс расширяет его родню более чем на сотню таких «племянников». Впрочем, Попова за глаза курсанты называют тоже «дядей» - дядя Костя. Эти дяди для них боги – педагоги в школе морской жизни.
Профессорско-преподавательский состав БГА дает курсантам глубокие теоретические знания их будущей профессии, а боцманы преподают то, что предметом не называется - науку любви к морю. Сами они её постигали в академии необузданной стихии десятилетиями дальних плаваний. Наверное, среди береговых людей боцманы парусников кажутся такими, как все. Но все, не такие, как они, одухотворённые морем люди.
Будто неразрывными швартовыми связаны судьбы двух боцманов, однажды оказавшихся вместе на вечере, устроенном впервые за всю историю регат, исключительно для боцманов. Их собралось более двухсот на праздник командующих парусами кораблей разных стран и континентов. И было в этом, запомнившимся Попову и Лесникову празднике, признание мировым парусным сообществом высокого статуса боцмана на флоте.
Можно сказать, обобщая многократные встречи в портах и на соревнованиях в море, что курсы их пересекались на самых разных широтах. Они познакомились, когда Константин ходил ещё на фрегате «Мир». Этому, самому быстроходному в мире паруснику, он отдал двадцать пять лет. Там было всё, на что способен лёгкий российский фрегат: рекорды, занесенные в книгу Гиннеса, неоднократные победы в самых престижных регатах, шторма и ураганы, набитые ветром - упругие и обессиленные - рваные паруса. И всё же прославленный на весь мир фрегат «Мир» боцман Попов сменил на барк «Седов». Сменил не в силу случайных обстоятельств, а, как он рассказывает, осуществляя свою давнюю мечту.
-Попасть на «Седов» я мечтал с детства. Мой старший брат после мореходного училища ходил на нём матросом и прошёл путь до капитана. А морская романтика, можно сказать, была моей колыбелью. Родился и жил я на Канонерском острове в Петербурге, в те времена закрытом морском объекте, где главные люди - моряки, самая красивая одежда-морская форма: китель, бушлат, бескозырка. Главная достопримечательность - судоремонтный завод, корабли у его причалов…Мальчишками мы что-то плели, вязали узлы, мечтали ходить под парусами. Я – конкретно на «Седове», где мой брат. Надеялся осуществить свою мечту сразу после демобилизации, но специфика моей службы была связана с ограничениями захода в иностранные порты и, только когда ограничения сняли, я смог попасть на парусное судно. Им стал фрегат «Мир», на котором отходил четверть века. И, всё же, пять лет назад в Петербурге я на «Седов» перешёл, догнал свою детскую мечту о парусах этого барка. Брата я уже не застал: он перешёл на преподавательскую работу, но мечта моя сбылась.
Второй мой собеседник - бывалый боцман с сорокалетним морским стажем. Попал под паруса «Крузенштерна», ничего не зная о судне и не мечтая о нем.
-В роду моём какие-то моряки были, в Одессе и Херсоне, но я шёл другим путём, - говорит Александр Лесников. - Служил в Москве с парнем из Владивостока, ходившим до этого в моря. Его рассказы о дальних и не совсем дальних плаваниях в Индию, Австралию, Японию, заходах в иностранные порты, вызвали во мне желание стать моряком. Закончив службу, я вместе с ним уехал во Владивосток. Но первый рейс на сухогрузе «Капитан Любченко» в Магадан с обледенением судна не похож был на тёплый приём в каком-нибудь японском порту. Пришлось не любоваться экзотикой, а обкалывать лёд.
Но, спустя месяц после открытия визы, пошёл в долгожданную Японию, потом были интересные рейсы с заходами в иностранные порты. Через три года я закончил курсы боцманов и оказался одним из трёх самых молодых боцманов Дальневосточного морского пароходства. Остальные были, как я сейчас. Потом морская судьба забросила меня на другой край страны - в Калининград. В Пионерской базе «Океанрыбфлота» ходил на траулерах всех типов, что там были, пока не пришёл под паруса «Крузенштерна» надолго… Пришёл со своим опытом работы на торговом и рыбном флоте. Там у меня всякое было - и спасал, и горел, и тонул…
А бывает ли что-то подобное на их барках? Боцманы убеждены: не бывало и быть не могло. Аргументируют так: у экипажей парусников очень высокая ответственность, потому что работают они с курсантами, по сути детьми, которых воспитывают и учат. И вот, когда научили своему делу, они уже действуют, как одна команда: ставят и убирают паруса, а в шторм или ураган - в экстремальной обстановке - уже проявляется профессионализм и сплочённость бывалых моряков и новичков. Каждый понимает, что делает, какую верёвочку тянет, какую травит. Все друг за друга отвечают при постановке или уборке парусов. Поэтому, считают боцманы, на парусном флоте меньше аварий и трагедий в море, чем на рыбацких и торговых судах.
Когда я попросил вспомнить что-то экстремальное из пережитого в море, Александр Лесников рассказал о случае, происшедшем в рейсе на сухогрузе «Капитан Любченко».
-Мы шли из Владивостока в Канаду с грузом. Шли по большой дуге и по пути получили «SОS» от корейского парохода «Деерин». Там произошёл пожар в трюмах, горели гофротара и картон. Шторм в это время достиг одиннадцати баллов и продолжал усиливаться. Они зачем-то открыли трюмы, их тут же сорвало набежавшей волной. Судно стало захлёстывать водой, оно начало тонуть. Откликнувшись на «SОS», мы приступили к спасению. Подошли как можно ближе, чтоб прикрыть…
Прошу уточнить:
-Стали лагом?
-Да, так и заходили.
Александр не останавливается на малопонятных для обывателя деталях. Например, что в такой шторм с ветром ураганной силы, таким образом развернуть судно, став под волну бортом - всё равно, что приблизиться к скале, рискуя разлететься в щепки. В такой ситуации спасение связано с возможностью вместе погибнуть. Ведь беспомощное горящее корейское судно гигантские волны бросали из стороны в сторону. И дальнейший краткий рассказ Лесникова эту опасность подтвердил.
-Когда мы подошли к терпящему бедствие «корейцу», он разорвал нам фальшборт, вырвал бульбом (балластный киль) каюту из надстройки. Удачно, что всё это выше ватерлинии… Но мы продолжали свои попытки прикрыть его, стать лагом к волне. Надо было спасать людей. Радист сообщил - в экипаже двадцать шесть моряков. Прикрыв аварийное судно от волны, выбросив за борт шторм-трапы, сетки, привязали круги и, встав у борта с подручными средствами наготове, мы ждали первую шлюпку с корейским боцманом, которую спустили, видно, для разведки возможности спасения экипажа.
Боцман зацепился за сетку, его подняли на борт. Рассказывали нам потом спасённые: увидев благополучный исход операции с первой открытой шлюпкой, капитан всех оставшихся на судне, включая шестерых раненых и обожжённых, разместил в одной шлюпке - больше не было - и спустил её на воду. Мы стали прикрывать шлюпку от волны, давая ей возможность подойти к нам. Закрыли её правым бортом, но очень большая волна шла, подойти к нам они не могли. Беспомощную шлюпку просто бросало, поэтому мы сами продвигались к ней. Громадная волна поднялась со стороны корейского судна. В панике, или от страха шлюпка ударилась о наше судно, все двадцать четыре моряка дружно качнулись, навалились на противоположный борт, и шлюпка сделала оверкиль.
Кто-то оказался под перевернувшейся шлюпкой, кто рядом, кто сверху. Спастись удалось только пятерым, включая боцмана. Тем, кто успел схватиться за сетки у борта и одному стармеху, у которого выброска, кинутая с борта, запуталась в руке. Его вытащили случайно. Люди тонули на наших глазах в доли секунд, в ситуации, когда никакая, даже сверхъестественная сила не могла уже им помочь. Когда шлюпка шла вдоль нашего борта у тех, кто попадал между нашим и её бортом, головы отлетали, как арбузы. Щёлк! И кровавое пятно! Щёлк! И кровавое пятно! Страшнее картины я даже в фильмах ужасов не видел…
На следующий день шторм утих, прилетел с американской базы вертолёт за спасёнными моряками. А через трое суток это, не затонувшее судно, выбросило на камни. Не случайно говорят: самое надёжное спасательное средство само судно, не всегда надо его покидать.
Сделав паузу после тяжёлого воспоминания, боцман заключил:
-Вот что делает море.
Конечно же, эта история не для его «племянников». Курсантов боцманы не пугают морем, а прививают любовь к нему. Парни и девчонки выходят на первую морскую плавательную практику, когда они открывают для себя море, и море помогает им открыть себя. Только под парусами, считают боцманы, возможно полноценно познакомиться с морем, ощутить его во всей красе и коварстве, понять нужны ли они друг другу, начинающий взрослую жизнь человек и древнее, как мир, суровое море.
Когда мы заговорили о новом племени курсантов, боцманы не стали предъявлять к ним какие-то претензии. Константин Попов заметил:
-Мы их учим и сами у них кое-чему учимся. У них же теперь больше знаний хранится в гаджетах. Спросишь об устройстве судна что либо, курсант тут же переспросит у Гугла. Как-то рулевой на вопрос: «Какой курс?» ответил: «Второй». «А курс судна?» Понятно, шутим. Но иногда ограниченность некоторых ребят огорчает. Спросил как-то курсанта, что знает о Юрии Гагарине, услышал: «Это отец Полины Гагариной».
Интересно было узнать, чем курсанты нового времени боцманов радуют, чем огорчают. Боцманы в общем нашем разговоре сознались – по компьютерам мы в прошлом веке, иногда с помощью курсантов какие-то программы одолеваем. Но их беспокоит то, что разбираются и живут ребята в виртуальном мире больше, чем в реальном. В судовых условиях неприспособленность к выполнению простых бытовых дел становится очевидной. Тут нет ни мамы, ни домработницы. Правда, находятся мамаши, умудряющиеся передать смену белья в порту, даже в заграничном. И адаптация к судовой жизни тоже становится задачей для боцманов. «Что вы с моим сыном сделали?- вспомнил один из нихдиалог с родителями курсанта после рейса.- Он сам по утрам после себя постель заправляет, вещи укладывает чуть ли не по линеечке!»
А для решения самой главной задачи - обучить работе с парусами - даётся боцману и практикантам десять дней. Сначала лекции, потом полученные знания реализуются на палубе, где определяется место каждого у своих мачт. Тут и происходит первое испытание высотой, подъём до марсовой площадки, потом до салинга и выше, и по всей палубе идёт живое знакомство, где находится какой конец, для чего он служит, как называется.
Вскоре оморяченные юноши, преодолевшие боязнь высоты не без помощи боцманов, уже не путают названия парусов и становятся надёжными членами команды при их штормовой постановке. Боцманы помогают им преодолеть боязнь высоты, сменить её на, мало кому доступное, ощущение морской красоты.
С приходом на флот девушек прибавилось беспокойства у боцманов при обучении курсантов к работе на высоте.
-Девчонки вообще бесшабашные! Пацаны еще подумают лезть на самый верх, а они уже там,- говорит «дядя Саша».
Если что поручил девчонкам, знаешь, точно будет выполнено, подхватывает тему «дядя Костя».
-Только следить надо, чтобы пристегнулись. Проходит месяц, совсем теряют страх девушки! Поручил залезть на самый топ – залезут. С одной стороны - хорошо…
-А с другой- сердце ёкает,-подхватывает боцман Лесников.- Особенно, когда начинают наверх самостоятельно подниматься…Смотришь, нога дёрнулась. А вдруг ветерок! Нет у них, как у мужчин, продумывающих свои действия, чувства страха.
Но после школы у боцманов все девчонки и мальчишки становятся одной сплочённой командой, руками управляющими парусами барков. Без них уже кажется и невозможно развернуть тысячи квадратных метров парусов «Крузенштерна» и «Седова» и разогнаться до восемнадцати узлов.
Эта школа незабываема. Прошедшие её моряки приветствуют своих боцманов на море и на суше. Капитаны, старпомы и стармехи, встречаясь с ними в родном порту, а ещё чаще - в иностранных портах, где одни заходят под флагами разных стран, другие бросили якоря надолго, вспоминают свои первые шаги в море, испытывая к своим бывшим наставникам чувство родственности, сравнимое с уважением своих родителей. Зазывают в гости, пишут письма. Если вспомнить, что на одну практику приходит сто тридцать курсантов, то можно представить, что стоит за фразой боцмана Попова: «Много таких встреч». Лесников назвал только последнюю: «В Светлом ко мне подошёл капитан второго ранга - командир подводной лодки. Было что вспомнить о нашем кругосветном плавании».
Есть что вспомнить всем, кто ходил под парусами барков БГА. Это те впечатления от хождений в моря, что запоминаются на всю жизнь. И для тех, кто встречает парусники в портах, их заход - праздник. Рассказывал боцман Лесников, как в конце Черноморской регаты зашёл «Крузенштерн» в Севастополь:
-Это был первый заход российского судна, после того, как Крым стал «нашим». Снялись с регаты на два дня раньше из-за меня, потерявшего сознание от острого приступа аппендицита. Ночью меня прооперировали, а на следующий день уже пол-Севастополя привалило к больнице с подарками - цветами, вином и прочим. При встрече с нашими курсантами севастопольцы говорили: «Передайте вашему боцману «спасибо» за возможность всем побывать на паруснике и пожелание здоровья».
О встречах в иностранных портах надо бы писать отдельно. Как заметил боцман Константин Попов: «Иногда к нам в гости приходит целая эпоха». И рассказал историю первого министра энергетики Российской империи, услышанную из уст сына в США. А, с другой стороны, боцманы - бывалые моряки - представляют Россию новой эпохи. По этому поводу «дядя Костя» высказался так:
-Во всех портах, по всему миру мы показываем, что русские люди достойны уважения, нормальные люди. Не в ушанках со звездой и медведем на цепи. Рассказываем о своей стране, показываем выставки на борту своих судов и многим открываем глаза на нашу жизнь.
И в этой миссии боцманов тоже продолжение их школы, не вписанное в учебную программу курсантов. Но, несомненно, и в этом они находят то, чему стоит подражать.